Ставки на спорт 
Приятно, что в серию интервью «Легенды ВИА и рока» есть достойный повод с полным правом включить и нашего земляка Юрия Левачева, имя которого не нуждается в представлении далеко за пределами Петропавловска. Заканчивали мы с ним один факультет, правда, со значительным интервалом. Музыкант, продюсер, работавший с группами «Земляне», «Рондо» – в нашем сегодняшнем интернет-интервью, сообщает корреспондент Петропавловск kz.
— Юрий Александрович, Вы заканчивали наш музыкально-педагогический лет так 30 назад?
— Да, почти, по-моему, в 1985-м.
— Как появилось решение поступать именно туда?
— Вообще, мне уже было за 20, когда я учился в институте, к тому времени я достаточно поездил по селам и деревням от Северо-Казахстанской филармонии (первые гастроли состоялись, когда мне было 15 лет). А пришел я к выводу, что нужно поступить в институт потому, что все мои одноклассники разъехались, поступили в разных городах. Родители между собой делились: «Моя дочь поступила в Томске», или: «У меня сын поступил в Новосибирске». Моей маме было обидно… Кто-то поступил в пединститут на ин.яз, так как классный руководитель была «англичанка» с дипломом Ташкентского университета. Я в школе уже неплохо играл на гитаре, и она для меня была человеком-легендой, поскольку практику проходила в Лондоне и Ливерпуле. Видела Эбби-роуд, где «Битлз» записывались, для меня это было, как будто человек откуда-то из космоса прилетел! Готов был слушать ее рассказы постоянно… Почти весь класс разговаривал неплохо по-английски, поэтому добрая половина поступила на ин.яз, потом судьба раскидала многих, кто-то в Германии живет, вот недавно одноклассница меня нашла, живет в Норвегии.
— На музпедфаке была какая-нибудь команда, вокально-инструментальный ансамбль?
— Нет, группы на музпеде не было. Хотя музыканты все играли, кто в Бишкуле на танцах, кто в ресторане. Я в ресторане играл, правда, меня где-то на втором курсе, по-моему, вызвали на деканат и задали вопрос: как так, комсомолец играет в ресторане? У меня к тому времени уже было двое детей, к тому же не получал стипендии, и я ответил, что это единственная причина. Были тройки по второстепенным предметам, поэтому со стипендии сняли, хотя как отцу двоих детей, она мне была положена. Возразить им на это было нечего, деканат был дико удивлен тем, что я имею двоих детей, есть «халтурная» работа, вечером — ресторан, и при всем том у меня нет пропусков в институте. Потом, если институт выставлял художественную самодеятельность, то я играл на бас-гитаре в оркестре аккордеонистов, баянистов, в народном оркестре. Плюс еще у нас был квартет – мандолина, гитара и бас, и барабанщик не поющий, и вот мы выходили и на три голоса пели всякие прикольные песенки. Не было аппаратуры в институте, и студенты играли в разных местах – от автобусного парка и заканчивая Дворцом машиностроителей.
— Анатолий Ефимович Слезко – это имя Вам, конечно, о многом говорит?
— Да, конечно.
— Когда я учился в 1997-2001 годах, он был деканом. И крайне консервативно был настроен по отношению к рок-музыке и эстраде вообще. Интересно, как он к этому относился в тот период, когда учились Вы?
— Один раз он пришел в ресторан, а на сцене сидят студенты музпеда (смеется). Чем он мне нравился – он был, конечно, профи, надо отдать должное…
— Безусловно. И как пианист, и как теоретик.
— В периферийном городе обычно мало кто в этом разбирается на таком уровне. Неважно, какой сложности произведение – Свиридов это или Скрябин, у него все было «на слуху», ему не нужна была тональность. Никогда никого не «закладывал», к тому, что мы играли в ресторане, отнесся совершенно спокойно. Да и все преподаватели были, в общем, «простяцкие», все было нормально, по-человечески. Слезко вел семинары, у него и шутки были всегда не похожие на те, что были у остальных педагогов. Мне запомнилось, как он рассказывал такую правдивую историю… Ему прислали какой-то аудиотрек, прислали какую-то штуку и сказали, что на ней нужно добиться определенного звука. Он мучился чуть ли не три месяца, все-таки какую-то мелодию на этой «сопилке» подобрал. А потом приходит еще какая-то бандероль, там написано: «Мы просим извинения, мы Вам прислали только первую часть инструмента, забыли отправить вторую»… Так что у меня о нем только теплые воспоминания!
— Юрий Александрович, а после института?
— После института я пришел работать на завод Куйбышева. К тому времени Владимир Омельяненко ушел во Дворец машиностроителей руководить эстрадным оркестром, Юра Капранов ушел на завод Кирова. В общем, весь этот замечательный коллектив, цвет эстрадной музыки Петропавловска, разошелся. Остались «дудки» и вокалисты – Коля Штанько, Сережа Очеретенко, Валера Пашский – костяк остался. Я пришел после института, и мне было поручено взять на себя вот этот замечательный ансамбль. Честно говоря, я смутно представлял, как у меня это получится. Но сидел, писал партитуру, допустим, для четырех «дудок», клавиш, вокалистов, это же нужно было «снять», записать. Я писал это все, наверное, неделями, месяцами, а потом люди лет на 12-15 меня старше просто с листа это играли сразу и все. Мне было так обидно – как это я столько сидел, записывал, а они…(смеется). Правда, исполняли не таким языком, как мне хотелось, я садился с барабанными палочками напротив «духовенства», вот этой четверки, считал палочками, и пока они не играли со всеми нюансами, они не могли уйти. Слава Богу, они все понимали, нормально совершенно относились, какие-то отдельные произведения звучали даже очень прикольно… Время шло, и как-то хотелось идти дальше, мы задумали сделать кооператив «Музыкальная шкатулка», где можно было бы писать концерты. А самое главное, хотели сделать студию, купить аппаратуру, для того чтобы приглашать артистов в город. В планах стояло так, чтобы мы бы разогревали любую «звезду». Мы могли себе позволить купить хороший аппарат, и транспорт был, мы работали выездные концерты, где-то даже переехали интересы филармонии. В общем, было развитие. У меня была мечта – собрать в «Музыкальной шкатулке» всех музыкантов, с кем был знаком раньше и которые играли в разных коллективах, чтобы что-то свое поиграть. Собрать получилось, но к тому времени уже ребята все были женаты, у кого-то были дети, у кого-то нет, а у меня была задумка «рвануть» в Москву и там за что-то «зацепиться», не оставляя Петропавловска. Мало кто из ребят поверил в эту затею, и я пришел к выводу, что мне надо попробовать самому.
— А в «Земляне» как попали?
— В 1986 году я с ними познакомился в Москве. Приехал на концерт к своим друзьям, это была такая очень модная по тем временам программа, которая называлась «Звуковая дорожка». Собиралось неимоверное количество народа, концерты проходили чуть ли не каждый месяц или раз в два месяца в Лужниках. И туда стремились все артисты попасть, потому что это был своего рода хит-парад. Я был приглашен по списку, со служебного входа зашел. Были «Голубые гитары», группа Игоря Гранова…
— Тогда они уже, по-моему, назывались, «Синтез-труппа Игоря Гранова».
— Да-да. Позже в этой группе, кстати, Вова Осинский работал (на тот момент группа называлась «Игра» — прим.авт.).
— Тоже известный петропавловец.
— Да. А я приехал в Лужники просто пообщаться, посмотреть на людей. Вот так познакомился с составом «Землян», они тогда приехали из Франции. Это были модные, солидные люди, коллектив выглядел очень круто. Потом на очередной тусовке мне предложили поучаствовать в записи одной девочки и также поучаствовать в группе с одноименным названием «Женя». Она несколько моих песен записала. И так получилось, что в какой-то момент гитариста из нашей группы пригласили в «Земляне» — там по каким-то причинам освободилось место. Прошло меньше года, и этот гитарист позвонил мне и предложил тоже поучаствовать в «Землянах».
— Мне запомнился концерт, показанный по казахстанскому телевидению, это было значительно позже, 2002 год. Сборная программа ансамблей «Пламя», «Земляне» и «Цветы».
— Помню, помню, в Алматы это было…
— А до прихода в «Земляне» их творчеством интересовались?
— Ну да, мне нравилось звучание конца 70-х – начала 80-х, аранжировки, с которыми появились «Земляне». Вот эта хитовая «десятка»: «Маленький кораблик», «Поверь в мечту», «Взлетная полоса», «Путь домой» и другие песни – они исполнялись и на заводе Куйбышева, и в ДК «Машиностроитель», и в ресторане. И когда я приехал в Питер на репетицию, попросил только сказать мне тональность и какую именно партию петь. Помню, Сергей Скачков на меня так посмотрел – была ведь нехватка людей, которые знали бы программу «Землян» досконально, до конца. Так за мной закрепилась должность музыкального менеджера, я все голоса правил. Позже, когда в 1996-м мы переписывали «десятку» лучших песен, основной музыкальный текст, хотя и был сохранен, большая часть претерпела переработку. Например, в «Природе» гитарист Гена Мартов по моей просьбе придумал соло в стиле Бенсона. Но вообще, во многом звучанием «Землян» мы обязаны Игорю Романову, обаятельному человеку, который на самом деле не пел…
Наше сообщество в Вконтакте. Подпишись, чтобы быть в курсе новостей!
— Да, Сергей Скачков нам об этом рассказал в интервью. А я, честно говоря, долгое время думал, что у них голоса похожи, как у «смоков»…
— Нет-нет. А с Игорем мы прекрасно общаемся, он мой хороший товарищ. Живет в Питере и уже лет 7, наверное, работает у Кинчева в «Алисе». Очень хороший музыкант, гитарист великолепный. А «Земляне» — это бренд, который вышел на рынок до моего появления. Я, собственно, пришел туда, скажем так, на пепелище полного развала. Слава Богу, попытался это дело сохранить, как мог, не опустить, а наоборот, приподнять, в каких-то ситуациях даже очень. Потому что это первый наш коллектив, который начал применять секвенсор так, как это делают, допустим, «Пинк Флойд». У нас на концерте группа звучала так, как это было на пластинке («десятка» лучших песен вышла в 1998-м году). Там многие песни зазвучали по-другому, могу сказать, что очень здорово. Мы одни из первых, кто это сделал еще в конце прошлого века.
— Потом была группа «Рондо»…
— После того как я закончил с «Землянами», уже не собирался играть дальше. У меня была куча проектов, к тому времени я раз 8 делал хит-парад только в Ледовом Дворце в Питере, в Москве это был дважды «Олимпийский», дважды Кремль, по-моему, «Россия», уже не помню. Александр Иванов попросил помочь им. Не хотел вообще возвращаться в гастрольную жизнь, получилось так, что вернулся ненадолго. А в «Землянах» начались судебные споры, но Скачков об этом уже рассказывал, так что не буду снова в это углубляться…
— Да уж, эти судебные разбирательства… Вот «Поющие гитары» раскололись…. Уж они-то всегда были эталоном, в частности, и в этом плане…
— У «Поющих гитар» все проще. Там есть директор, Сергей Дронов, обладающий товарным знаком много лет, вот и все. То есть там коллектив решил так: мы музыканты, мы ничего в этом не понимаем, ты регистрируй, твое дело концерты, а что делать с товарным знаком, мы не знаем, поэтому мы тебе доверяем. Вот он зарегистрировал, и все, я думаю, он будет рулить, и те, кто с ним будет работать, будут называться «Поющими гитарами».
— Не удержусь, скажу наболевшее. Когда-то все были просто рады уже тому, что держат в руках электрогитары. А сейчас, будучи в пенсионном возрасте, перегрызлись из-за денег и названий…
— Это началось гораздо раньше, в Европе. Я поднимал эту тему, общаясь со многими музыкантами 70-х – «слэйдами», «смоками», и т.д. Почти все они назвали причиной то, что в конце XX – начале XXI века стало трудно зарабатывать деньги. И зачастую они зарабатывались с помощью юристов, которые просто-напросто отслеживали концертную деятельность тех или иных исполнителей, возбуждая судебные иски и отсуживая большие суммы в пользу своих подопечных, обладающих товарным знаком. Потом это пришло и к нам…
— Вы ведь первым начали делать масштабные сборные концерты – ВИА-хит-парады?
— Да. Многие ребята-фронтмены нас уже покинули, а те, кто остались, с надеждой смотрели на меня: «Давай чего-нибудь сделаем, тряхнем стариной!» Последний раз провел в 2010-м году, по-моему. Это было десятилетие «ВИА-хит-парада».
— А в ближайшее время будет что-то подобное?
— Скорее всего, нет. Многих уже нет – Владимира Георгиевича Мулявина, с которым я был в хороших отношениях. Сани Лосева, моего товарища. Очень был музыкальный, интеллектуальный человек. Саня Монин…Да и как выпускать на сцену «Синюю птицу» без Дрозда?
