Ставки на спорт 
Имя русского государственного и общественного деятеля, историка и географа, дипломата и писателя Алексея Ираклиевича Лёвшина (1772-1878) вошло во все школьные и вузовские учебники истории и географии Казахстана как автора трудов о жизни народов казахских степей в 18 – начале 19 вв..
Тогда наши края для России и большинства стран Европы были терра инкогнито — страной неизвестной. Казалось бы, мы все знаем о А.С. Пушкине, в том числе и то, что он побывал в Оренбурге для сбора материала к своей «Капитанской дочке». Он прекрасно описал пустынную степь и жуткий буран, какой бывает и у нас. Но мы не понимаем, почему его прелестная Натали так волновалась за мужа? Но она-то знала, что ее муж-поэт ехал на край света, откуда далеко не все возвращались. В какую-то Оренбургскую губернию. А может, его занесет еще дальше — в киргиз-кайсацкие степи. Она видела в Царскосельском лицее, где Пушкин изучал историю и географию России, карту, на которой те места обозначены как «дикия киргих-кайсацкия степи». И белое пятно вместо Казахстана и всех среднеазиатских стран.
Часто в Туле, в национальном заповеднике «Куликово поле», проходят заседание Всероссийского географического общества. Ученые, занимающиеся описанием Земли (именно так переводится слово «география»), добрым словом вспомнают одного из основателей этого объединения – Алексея Ираклиевича Лёвшина и его однофамильца, а возможно, и родственника, Василия Лёвшина. Фамилия эта не просто распространена в бывшей Тульской губернии. Здесь жили и работали эти выдающиеся для своего времени ученые.
Для нас, казахстанцев, конечно, главное то, что русский ученый Алексей Ираклиевич Лёвшин первым подробно рассказал о нашей стране, и она перестала быть белым пятном для всей Европы. Сначала он свое исследование о жизни казахов писал «по сказкам», т.е. по рассказам тех, кто побывал в опасном для путешественников регионе. Ведь каждый человек неазиатской внешности вызывал подозрение у всех, кто там жил. Приходилось исследователям прикидываться то татарскими купцами, то буддийскими монахами. Позже, когда отношения со степью несколько устоялись, офицеры свободнее ездили по азиатскими селениям «по казенной надобности», но с большой охраной солдат или уральских казаков. По их разрозненным «сказками» — устным и письменным отчетам — и был написан Левшиным его первый труд о Казахстане — «Описание Киргиз-Кайсацких орд». Получился единственный тогда основательный научно — географический, экономический и историко-этнографический труд о жизни казахской степи. Посетив Оренбург и зауральские степи, А. И. Левшин собрал интересные сведения об уральских казаках, киргизах — казахах и других племенах. Об этом его очерки, статьи, исследования: «Историческое и статистическое обозрение уральских казаков» (1823), «О просвещении киргиз-кайсаков» (1825), где впервые на русском языке были опубликованы песни казахского народа, а позже издан трехтомный труд «Описание киргиз-казачьих или киргиз-кайсацких орд и степей» (1832), получивший мировое признание. Это был первый фундаментальный труд о жизни народов Казахстана и Средней Азии. А. С. Пушкин высоко ценил его и использовал, работая над повестью «Капитанская дочка» и «Историей Пугачева». За это точное, правдивое и полное описание Шокан Уалиханов назвал А. И. Лёвшина «Геродотом казахского народа». «Описания», подробные и доброжелательные, были переведены на западноевропейские языки и таким образом познакомили Европу с почти неизвестным ей народом — казахами. Именно А. И. Лёвшин в 1823 г. впервые ввел в научный оборот термин этот термин — «казах» и указал, что казахи и киргизы – разные народы. Вот сколько раз приходится говорить «первый», рассказывая о трудах А.И. Левшина!
Интересоваться нашими краями Лёвшин начал смолоду. Еще в 1818 году, сразу после окончания Харьковского университета, А. Лёвшин, поступил на службу в Министерство иностранных дел и там, в свободное от службы время, имея доступ даже к секретным документам, стал изучать казахские материалы в архиве Азиатского департамента, где было немало никем не прочитанных отчетов.
Неизвестно, «по служебной надобности» или по личной просьбе в 1820 г. А. И. Лёвшин, знаток шести языков, был переведен в Оренбург, который управлял тогда Казахстаном. У ученого появилась возможность продолжить исследование Великой Степи уже на практике, чем он и занялся с огромным интересом и трудолюбием. В его первую по этнографии казахов работу легли уже не только архивные, расспросные и опубликованные материалы, а также личные впечатления о неоднократных поездках по Прикаспию. Там он, выполняя дипломатические поручения, вел переговоры с ханами и султанами, предводителями казахских родов, племен и общин, формально уже вошедших в состав России, но живших по своим степным законам. У него сложились добрые отношения с местным казахским населением. Например, хан Букеевской орды Жангыр сказал одному из своих собеседников: «Мы только раз и видели в наших степях человека, который соединял в себе столько доброты и честности».
Для современных ученых труды А.И. Левшина интересны тем, что они хранят множество деталей жизни того уже далекого времени. Так, на географической рукописной карте, помещенной в труде Левшина, фигурирует много названий местности — топонимов, которые ныне утрачены. Обращает на себя внимание картографическое словосочетание «отрасль хребта Тиань-Шань, или Мустага». Это первое упоминание топонима «Тянь-Шань» в русскоязычных источниках.
А. И. Левшин известен историкам науки и другими своими работами. Как государственный деятель, он тоже сделал блестящую карьеру. С середины 20-х гг. служил в Одессе, где познакомился с А.С. Пушкиным, был одесским градоначальником (1831-1837), участвовал в основании газеты «Одесский вестник» и в издании «Одесского альманаха». С 1844 г. он — директор департамента сельского хозяйства, а в 1856-1859 гг. — товарищ (заместитель) министра внутренних дел. Левшин активно участвовал в подготовке крестьянской реформы 1861 г., будучи еще со студенческих лет сторонником освобождения крестьян от крепостной зависимости, что тогда было небезопасно. Вспомним, как поплатились за такие идеи декабристы. Как видим, заслуги А.И. Левшина перед Отечеством и мировой наукой достаточно велики, за что он в 1827 г. был избран членом Географического и в 1828 г. Азиатского обществ в Париже, а в 1845 г., как уже говорилось, стал одним из основателей Русского географического общества. С 1856 г. он Почетный член Академии наук в Петербурге, с 1868 г. — член Государственного совета. А.И. Левшин имел чин тайного советника, что равнялось генеральскому чину (1847), был награжден орденами Святого Александра Невского и Святого Владимира. Но, в основном, говорят и пишут только о его трудах. А как складывались такие энциклопедические личности и характеры, необыкновенной доброты и честности, можно только предполагать.
Как и многие выдающиеся его современники, А. И. Лёвшин, конечно, был дилетантом. Он увлекался сразу историей, географией, экономикой и другими науками как любитель. Но он был весьма образованным дилетантом – энциклопедистом. Тогда таких людей было немного. Под влиянием известного российского историка Карамзина в то время модно было писать книги в форме писем, рассказывая о тех краях, где автор побывал. А.И. Левшин тоже любил рассказывать о дальних странах в этом жанре.
Наверное, не очень удивлялись современники Лёвшиных, что из многих дворян получались известные писатели-путешественники. Служба у них, дворян, такая была: куда послало начальство по служебной надобности, туда и ехали, поэтому им постоянно приходилось куда-то перебираться. Русские дворяне в этом были похожи на казахов-кочевников. На лето почти все их семьи переезжали из жарких пыльных городов в свои сельские имения. Там главы семейств занимались хозяйством, дамы воспитывали детей, учили их сами или при помощи гувернеров или домашних учителей, принимали гостей, отдыхали на природе, варили варенье. А осенью целые обозы с провизией, посудой, мебелью, кареты с чадами и домочадцами отправлялись обратно в города. Там, у кого не было собственных домов, снимали их или квартиры, учили детей в гимназиях, вывозили дочек на балы в поисках женихов. Возьмите любое классическое произведение 18 или 19 вв., и вы найдете там отзвуки именно такого быта. Разве не напоминает это быт кочевников? Казахи ведь тоже кочевали с зимовок на летовки и обратно. Летом, потихоньку перегоняя отары, стада и табуны, отправлялись казахи с юга на прохладный север – на Урал, Ишим, Иртыш или Нуру, чтобы выпасать скот на прибрежных лугах. А дома, к примеру, на Сырдарье, оставляли работников выращивать просо и пшеницу. Когда начинало хмуриться небо и лить холодные дожди, юрты разбирали, навьючивали на верблюдов и двигались, как перелетные птицы, к югу, к зимовьям. Кто-то тоже мог позволить себе жить в городах. Но большинству такая роскошь была недоступна.
Чтобы лучше понять, почему русский дворянин из древнего рода А.И. Левшин всю свою жизнь путешествовал и описывал жизнь и быт других народов, мы тоже совершим путешествие в его родные края, как когда-то он — в наши. Это недалеко – в какой-то сотне километров от Тулы и от имения ценителя трудов путешественника Льва Толстого. Да и Тургеневы тоже жили неподалеку.
Там, в Ефремовском районе, сохранилось главное родовое имение Лёвшиных – село Пожилино, где прошло детство будущего описателя «киргиз-кайсацкий орд» и уральских казаков. Предполагается, что там Алексей Ираклиевич и родился, но документальных данных об этом, к сожалению, нет. Известно только, что он часто бывал в Пожилине, а с 1838 г. по 1844 г. постоянно жил и работал. Были у его отца имения и в других местах Тульской и Воронежской губерний.
Итак, мы направляемся на юг — «в гости» к Лёвшиным, в их родовое село Пожилино. Это им приходилось неделями добираться до своих сельских имений из Тулы или Воронежа, ночуя у знакомых или просто в стогах сена. Молодожен Л. Толстой даже полвека спустя ехал из Москвы в Ясную Поляну (всего-то 150 -200 км!) три дня. Лёвшины явно столько же тратили на поездку в Пожилино. Нам же на автомобиле – можно на рейсовом автобусе или на маршрутке — хватит часа два — три. Да и международная трасса «Крым» тут отличная — новенькая, без привычных для российских дорог колдобин. Меня друзья-туляки везут на легковушке. Как только к ним приезжают гости из Москвы или с «исторической родины — из Петропавловска, Караганды или жаркой Кызылорды), обычно все вместе маленьким караваном, они едут куда-нибудь в исторические места. Дело в том, что почти все эти москвичи – новоселы, откочевавшие в Подмосковье недавно.
В пути мы не можем отказать себе в удовольствии полюбоваться великолепными местами, постояв где-нибудь на высоком холме или на берегу речушки. Пацаны разного возраста изображают кто Дмитрия Донского на Красном холме, а кое-кто и Сергия Радонежского. Есть среди них уроженец Талдыкоргана, большой знаток разных мечей, луков и доспехов. Сейчас он уже студент и занимается реконструкцией средневековых битв и готовится осенью принять участие в праздновании 500-летия Тульского кремля.
Кто хорошо знает Северный Казахстане, легко представит себе и эти среднерусские места: холмы, перелески, шуструю речку, так похожую на Ишим. Только у нас леса пожиже и холмы пониже. Когда-то эту местность называли Диким полем, почти как Великой Степью – наш Казахстан. Каждый, кто читал в детстве рассказы И.С. Тургенева, знает такое название – Красивая Меча. Река невелика, не так знаменита, как Дон, в который она впадает. Но эта милая речка удивительно соответствует своему имени – она очень красива! Вся в лесах, как в зеленых кудрях, она мечется между взгорками, блестит, словно стальной меч. Кто говорит, что она так называется по сходству с этим холодным оружием, кто объясняет название ее мечущимся характером. Когда-то давно река называлась просто Меч. В этих старинных местах существует множество разных легенд. Одна из них рассказывает о каком-то татарском хане или о древнерусском князе, который уронил в реку украшенный драгоценными камнями меч.
С тех пор немало кладоискателей ныряло в холодную воду Красивой Мечи в надежде найти драгоценное оружие. А после того, как на дне Оки нашли лодку-долбленку многовековой давности, любители исторических тайн стали еще более энергично шарить по окрестным лесам с металлоискателями. Вдруг Красивая Меча, как какая-нибудь Сырдарья, меняла русло! Но находят обычно следы Великой Отечественной. Здесь были страшные бои. В каждом селе – братские могилы. И на многих памятниках – фамилия Лёвшин. В Книге памяти Тульской области она встречается более 20 раз. Тогда в прифронтовой полосе уходили воевать целыми селами.
До «столицы» района — городка Ефремова — мы добираемся довольно быстро. Сейчас это обычный провинциальный райцентр, сохранивший свою промышленность, но очень мало примет своей почти 400-летней истории. Разве что старинные храмы, так украшающие его, да названия, такие, как Стрелецкая слобода. Основан город аж в 1637г. как одна из передовых крепостей в Диком поле. Ефремов, как и лёвшинское село Пожилино, стоит на Красивой Мече. Все селения здесь очень старинные. Люди освоили эту территорию еще с каменного века и жили здесь и в эпоху бронзы, и в раннем железном веке, и в древнерусское время, и в средневековье. Этому подтверждение – многочисленные археологические памятники. С 17 века городки уже перестали быть крепостями, а стали мирными селениями.
В Ефремове и в Пожилине с советских времен сохранились музеи краеведения. В этих музеях многое можно узнать о местных знаменитостях разных веков, в том числе и о Лёвшиных. Им в ефремовском и пожилинском музеях посвящены особые экспозиции и созданы видеофильмы.
Во всех справочниках сказано, что, по генеалогической легенде, род Лёвшиных восходит к уроженцу Швабии графу Суволу (Сцеволу) фон Левен-штейну. Якобы граф вынужден был покинуть родину, спасаясь от гонений папы Римского Урбана V (1362—1370) «за прилепление предков своих к цесарям швабского дому», и направился сначала в Ригу, а затем — Северо-Западную Русь. Однако многие русские дворяне выдумывали себе знатных «импортных» предков, чтобы показать изысканность своего происхождения. Даже юноша Лермонтов нафантазировал себе предка — шотландца Лерма. Кстати, и имение отца поэта не очень далеко отсюда. Но в родословные книги делались записи только по документам, а таковых ни о Левенштейне, ни о Лерма не сохранилось. Записи о них сделаны тоже «по сказкам». Достоверно то, что несколько столетий представители разных поколений этого рода — блестящие и преуспевающие офицеры. Они верой и правдой служили государству, участвовали в боевых кампаниях русских войск против поляков, шведов, турок, татар. Воевода Семен Семенович Левшин в 1536 г., защищая г. Белев от набега крымских татар, убил в сражении татарского царевича Ахмета, но потерял своего сына Данилу. Так что вполне возможно, что кто-то из жаждущих ограбить и сжечь Москву уронил свой меч в воды Красивой Мечи, а может, и голову.
За заслуги перед Отечеством Левшины неоднократно получали от русских царей разные награды: грамоты, ценные подарки и земельные пожалования. Только среди георгиевских кавалеров в 19 веке было пятеро Левшиных. А наградных имений набралось множество — в Тульской, Екатеринославской, Курской, Харьковской, Московской, Орловской, Калужской, Воронежской и даже городок Хотин на Украине. Но земли и селения переходили по наследству многочисленным потомкам и постепенно дробились. Семьи-то были многодетными не только у степняков. Так дед будущего историка Алексей Андрианович был владельцем Пожилина и еще 13 деревень. У него было пятеро сыновей и две дочери. Третий сын — Ираклий Алексеевич, отец ученого, стал уже небогатым мелкопоместным дворянином. Как и все мужчины этой семьи, он был военным. Во время войны со Швецией в 1788—1790 гг. служил лейтенантом на флоте, участвовал во многих сражениях, был неоднократно ранен и рано, в 32 года, вышел в отставку. Мать будущего историка, дочь советника коммерции В. В. Тулинова, Сусанна Васильевна. У них, как и у деда (и в приличных казахских семьях) было шестеро детей — четыре сына и две дочери. Старший из них, будущий историк Казахстана, Алексей, родился в 1797 г. здесь – в селе Пожилине. Надеюсь, понятно, почему здесь и в соседних областях так много Лёвшиных.
Пожилино стоит на высоком берегу реки. Еще недавно здесь был процветающий колхоз, который, конечно же, именовался «Красивая Меча». Сейчас он почти развалился, но село все еще выглядит богатым, аккуратным, а большинство из вросших в землю домиков ухоженными. Как и во многих тульских селах, здесь живут в основном пенсионеры, к которым их городские дети привозят на лето внуков. Ребятня носится по заросшим муравой дорожкам на велосипедах, купается в Красивой Мечи, собирает еще зеленоватую клубнику на пригорках. У нее своя веселая летняя жизнь.
Наше внимание сразу привлекают руины чего-то похожего на римский Колизей – круглое здание из красного кирпича, а рядом, на пригорке — дом типа барака с замшелыми стенами.
Неужели это остатки усадьбы Левшиных и того храма, который историк и его отец строили более полувека, вкладывая в стройку почти все деньги? Об этом сказано в интереснейшей книге священника Малицкого, ректора духовной семинарии «Приходы и церкви Тульской епархии». В последний раз книга выходила в 1904 году и лишь недавно переиздана. В ней описаны все храмы губернии 19в.. Вот что в ней сказано о храме в Пожилине: «Ныне существующий каменный, с деревянным куполом храм святого Димитрия Сололунского строился, начиная с 1825 г. на средства Левшиных Ираклия Алексев. и Алексея Иракл.» Далее рассказывается, какие приделы пристраивали к храму в разные годы. Самое главное, этот забытый Богом и людьми памятник архитектуры даже в конце 19 в. был вовсе не опиумом для народа, а настоящим центром деревенской культуры. В нем не только молились. Священники приобщали прихожан к важным событиям в стране и в мире, объявляя в церкви, например, началась ли очередная война или императрица родила наследника. Помню, меня насмешил рассказ о том, как брат Л. Толстого – Сергей — решил объяснить своим крестьянам суть отмены крепостного права. Мужики послушали «политинформацию» и сказали: «Непонятно, барин, толкуешь! Вот пойдем молиться в церковь, там поп все толком расскажет». Повернулись и ушли.
Вполне возможно, и Алексей Ираклиевич Лёвшин так же беседовал с мужиками. Ведь он был один из разработчиков реформы. Еще стараниями Левшиных при их фамильном храме было открыто шесть народных земских школ! В них обучали мальчиков, но была одна и для девочек, что редкость в то время. Но мы неблагодарны и не помним добра. Правда, не всегда. Вот в Туле вернули областной больнице имя купца Ваныкина, на чьи миллионы, по его завещанию, она была построена, но все советское время носила имя Семашко. Вы знаете, кто такой Семашко? Министр!
Спрашиваем у прохожего, левшинский ли это храм, получаем утвердительный ответ да еще разъяснение, что там же, за церковью, могила ученого – огромный семейный склеп. Был… Его стерли с лица земли в 20-30 годы. А кирпичное здание – все, что сталось от барского дома. Чего в нем только не размещалось! Сейчас – общежитие приезжих рабочих. Коммуналка… Справедливости ради, надо сказать, что сохранились те барские дома и храмы, в которых размещалось что-то нужное людям – пусть это были склады или коммуналки. Безлюдные здания быстро погибали.
Это типичная картина для когда-то знаменитых барских имений: развалины великолепных домов, поросшие березами купола церквей. Да и что тут могло сохраниться после двух войн – Гражданской и Отечественной! А как жгли здешние усадьбы помещиков в 1905 году! Даже дом Толстого в Ясной Поляне «благодарные крестьяне» пытались сжечь. Помешали пять сыновей и внуки писателя, с ружьями охранявшие свое добро.
История барских усадеб необычайно интересна! Некоторые их них были настоящими замками или маленькими крепостями с комплексом жилых и хозяйственных построек.
Представление об усадьбах того времени можно получить, пожалуй, побывав в толстовской Ясной Поляне или в Богородицке. Первая сразу после смерти писателя стала музеем, а потому сохраняется в неприкосновенности. А в имении потомков Екатерины Второй и графа Орлова до войны был санаторий для шахтеров. Но и этот тщательно охранявшийся в первозданном виде памятник архитектуры был сожжен фашистами, а уж потом восстановлен. Теперь это новодел.
Мы пытаемся представить себе, как выглядело имение Левшиных. Не зря они построили храм на таком высоком пригорке, хотя до него в селе уже были две старых церкви. Храм, а не самый причудливый жилой дом всегда был главным украшением и художественным центром богатой усадьбы – «родовой круговины» или всей вотчины. Нарядный каменный храм выражал духовные поиски человека, его попытку понять окружающий мир. Конечно, все вокруг было построено руками крепостных, но на архитектуру тоже существовала мода. Представим себе Алексея Лёвшина, повидавшего многие чужие края. Он видел, как строился Оренбург, Одесса, украинские города. Да и его отец повидал шедевры Европы. Разве не хотелось им в своем имении создать нечто такое же величественное, как в европейских городах! Некоторые помещики нанимали знаменитых архитекторов, а большинство воплощали в кирпиче и в белом камне свои представления о прекрасном. Неизвестно, кто «автор проекта» имения Левшиных, но даже разрушенный временем и войной храм прекрасен. Остатки былой красоты восхищают туристов, приплывающих сюда по Красивой Мече, добирающихся с рюкзаками на попутках автостопом.
— Смотрите-смотрите! – слышен девичий голос. – Какая тут была красота! Ау! Ах, какая акустика! Кажется, слышатся голоса певчих! Это можно сравнить с римскими храмами! Как жаль, что все так разрушено…
Девушка явно преувеличивает. На ее «Ау!» только стая голубей взлетает с почти полностью разрушенного купола. Ее восторг хоть и вызывает улыбку, но приятен: молодежь начинает понимать предков и ценить их наследие. Я знаю нескольких молодых людей, посвящающих каждый свой отпуск исследованиям памятников истории. Их фото и дневники можно видеть на разных сайтах, таких, как «Мемориал», «Русские церкви», «Русский мир» и других.
Я думаю, Алексей Ираклиевич порадовался бы таким потомкам.
Наверное, все Левшины любили свое Пожилино. Иначе почему они жили не в богатом украинском Хотине, а в этом небольшом селе? Алексей Ираклиевич годами работал здесь, создавая свои исторические труды, в которых вспоминал и наши края, где побывал совсем молодым. Легко представить себе, как он, уже убеленный сединами, и спускался с холма, увенчанного храмом, и шел по липовой аллее к берегу Красивой Мечи.
Как опытный хозяин, он обязательно обходил многочисленные хозяйственные постройки, которые были в каждом поместье — все эти риги, житницы, каретные сараи, конюшни, кучерские избы, поварни, дома для гостей, для слуг… Ничего здесь не осталось! А бывший ухоженный «фруктовый парк» давным-давно превратился в неопрятные заросли.
Сюда совершил и свое последнее путешествие ученый, географ, этнограф, политический деятель Алексей Ираклиевич Лёвшин. Он умер далеко отсюда — в воронежском имении, но, видимо, по его завещанию, был похоронен на семейном погосте, рядом с созданным им чудом — храмом Димитрия Солунского, где до самого 1917 года его поминали потомки лёвшинских крестьян, чьи дети учились в приходских школах.
А потом началась совсем другая история… Но сейчас что-то опять изменилось нашей жизни, если имя еще недавно забытого Алексея Израилевича Лёвшина вошло в казахстанские учебники, а члены Всероссийского (прежде Императорского) географического общества вспоминают его добрым словом на торжественных заседаниях.
Подробнее об истории города читайте в нашем проекте Исторический Петропавловск
